Человек-праздник и человек-легенда. Анатолий Ехалов — почти булгаковский персонаж, который уверен, что разруха не в сегодняшней деревне, а у нас в головах.
Журналист, писатель, краевед, путешественник, режиссер. У Ехалова бесконечное количество назначений и предназначений. Однажды он бросил все и открыл первый в России ночлежный дом. Потом организовывал «Банные ассамблеи». А недавно вдруг взял и сорвался в осажденную Сирию бороться с американской культурой.
— Анатолий Константинович, а зачем вы в Сирию поехали?
— Смотреть и писать. В прошлом году реанимировалась писательская организация стран Азии и Африки. Меня пригласили в Москву на конференцию, и я выступил, рассказав о главной беде, которая у нас на всех одна. Американская культура, как каток, подминает под себя все национальные культуры и не дает развиваться. На этом можно любые цветные революции устраивать. А писатели к корням национальной культуры ближе всего, потому что они ее носители. После этого доклада мне предложили поехать в Сирию. Там я встречался с местными писателями, политиками, силовиками, просто с людьми.
— Сейчас вокруг одни сплошные разговоры: «Давайте возрождать родное сельское хозяйство! Давайте поднимать страну!» Вы родом из деревни, пишете о деревне, путешествуете по деревням, дружите с деревенскими людьми— есть будущее у страны или нет его?
— Западные аграрии все время красят нашу территорию в «белый цвет», как землю, на которой невозможно занятие сельским хозяйством, а значит, и жизнь тоже невозможна. Но тем не менее мы тут живем и живем очень давно. Однажды, при раскопках свайного поселения на реке Модлоне был обнаружен глиняный сосуд, в котором находились семена культурного льна, радиоуглеродный анализ датировал их вторым тысячелетием до нашей эры! Столько лет люди тут жили, пахали, детей растили, а нам лукаво пытаются внушить, что наша земля непригодна для жизни.
Конечно, если сравнивать наши земли с Западом, у которого все равно что на печке, — под боком теплый Гольфстрим — то все, что мы здесь делаем и производим, дается нам тяжелым трудом. Поэтому миф, что русский человек ленив и любит на печке лежать — ерунда. Мало того, чтобы выжить в северных условиях, народ создал мощную культурную традицию, и если посмотреть календарь земледельца, то там каждый день — это праздник. Мы поэтизировали тяжелейший труд, сделав его радостным. А еще у нас сформировался особый характер, способный в нужный момент проявлять невероятную мобилизацию. Да и вся история Россия такая: развитие вопреки. Чем хуже было, тем быстрее и стремительней развивалась страна. Я думаю, что, несмотря на сложнейшую сегодня обстановку вокруг нас, мы должны совершить резкий рывок в будущее.
Другое дело, что мы живем, не имея никаких перспективных планов развития. Сегодня 800 городов в России уже признаются малоперспективными и, если немедленно не изменить положение дел, судьба, в частности, таких городов как Тотьма или Великий Устюг печальна. Для примера: в девяностых в Тотемском районе было 12 строительных организаций, 9 заводов, 2 леспромхоза, 15 хозяйств. Там было такое движение, что дорог с твердым покрытием по области вводилось порядка 1200 километров в год, а в госбанке хранилось по 5 тысяч рублей на душу населения. Сейчас нет ни одного леспромхоза, ни одного завода. Лес зарастает, горит, гниет и падает, потому что дороги разобраны. Зато в Тотьме большее десяти банков. Интересно, что они инвестируют? Я не понимаю такой экономики. Интересно, а кто понимает?
— И вы знаете, что делать?
— Сейчас наступило такое постиндустриальное время, когда работают современные технологии и такое количество людей, которые были вытащены когда-то в город из села, не нужно. Посмотрите вокруг, ведь молодежи нечем заняться. А потребность в руках в деревне есть, потому что те продукты, которые сегодня нам предлагают супермаркеты, на 90 процентов несъедобны. Наше спасение — это возвращение на землю. Вцепиться в оставшиеся клочки и держаться зубами, ногтями. Стоять насмерть, иначе пропадем.
Но пока правительство не повернется лицом к деревне — ничего не будет. Впрочем, ответственность должно нести не только правительство. Есть в Маеге фермер, Рома Кренделев, у которого 20 коров. Продает молоко прямо на дороге. По полтонны за сутки уходит, значит, нужно оно. Востребовано! Взять Америку, где 85 процентов хозяйств — семейные фермы. А мы все еще на грабли наступаем. У нас крупный бизнес ведет войну с малым, потому что нет политической воли.
— Но ведь и писатели-деревенщики, такие как Анатолий Ехалов, это не та профессия, которой можно зарабатывать.
— Я и сам не знаю, что я за человек. Некоторые могут писать-писать без конца, а мне не только писать, мне дела делать нужно. В конце 90-х было распространено такое социальное явление, когда люди часто бездомными оставались. Я — писал-писал, кричал-кричал, вижу, что никому до этого дела нет. Тогда сам организовал ночлежный дом для бездомных и пять лет отработал там. Хотя страшное ведь дело было: вши, болезни и потом они же все преступники бывшие. Но у нас порядок был. Коммуну организовали, прямо как у Макаренко. Ремонт сделали, крышу заменили, баню построили. Конечно, нам помогали, кто чем мог. Как-то Василий Иванович Белов пришел, походил, посмотрел и подарил свой костюм знаменитый василькового цвета.
Я и друзьям своим, писателям, все время говорю: давайте вместо разговоров сделаем какое-нибудь маленькое конкретное дело. Поэты любят поплакать над поломанной калиткой родительского дома. Не проще ли взять молоток?
Тимониха за последнее время заросла так, что любой окурок, любая искра — и нет дома Белова. Там ведь никто не живет. Придумал как-то фестиваль «Сенокос в Тимонихе», но не попить-попеть, а привести деревню в порядок. Все выкосили, стога поставили, сено соседям подарили.
Точно так же и праздники когда-то проводили в районах. Не ради праздника, а ради развития территории, ради того, чтобы люди в деревню ехали. Прежний губернатор к нам прислушивался, даже требовал: «Вы же писатели, что вы молчите?! Дайте предложения». Ну, раз губернатор был готов слушать, собрал я в «Русском доме» героев своих телепередач. Один печку бездымную сделал, другой валенки делает из коровьих шкур, третий гусей разводит, четвертый пляшет с бревном. Все такие чудики вроде бы, а на самом деле на них земля держится. Это те дрожжи, которые заставляют общество двигаться.
«Вот, — говорю губернатору, — смотрите, какие у нас тут плотники! Давайте сделаем «Праздник топора». Он поддержал и сам в руки топор взял. Были «Банные ассамблеи» на Кумозере. Красивейшее место, а жители не знали, как развиваться, чтобы привлечь туриста. А там особенность есть такая, что вдоль этого озера 30 бань стоят на берегу, и я предложил сделать банные ассамблеи. Причем денег-то не надо, все на народной инициативе, на народном творчестве держалось. Собрали самовары по чердакам, начистили, сделали парад самоваров. Хозяйки напекли пирогов, рыбаки наловили рыбы. Приехало 90 человек артистов самодеятельности. До утра прыгали через костры, радовались жизни. Таких праздников было придумано в разных территориях более двадцати. Многие из них, как праздник Топора и Коровы, шагают по всей стране.
А сейчас у нас эти праздники забывают, видимо, нынешней власти это не надо.
Но нам это надо! Чего смотреть на правительство? Не приедет оно в наши деревни с косами и денег не даст. А логика развития такова, что сегодня деревня должна выйти на первый план. Вот почему я и организовал общественное движение в поддержку села «Вологодская деревня. Будем жить!» (Юлия Лаврова)
