20 лет назад в регионе произошла официальная смена власти. 23 марта 1996 года врио главы администрации Вологодской области был назначен мэр Череповца, сменивший на этом посту Николая Подгорнова.

Спустя полгода, в октябре, на Вологодчине прошли первые прямые выборы губернатора, на которых ныне действующий депутат Государственной Думы Вячеслав Позгалев победил, набрав 80% голосов избирателей. На нашем сайте — полная версия эксклюзивного интервью, опубликованного в газете «Премьер» 22 марта 2016 года.

— Вячеслав Евгеньевич, признайтесь, самому хотелось тогда стать политиком не уездного города, а федерального масштаба?

— Нет, хотя разговоры о том, чтобы возглавить область, велись со мной с конца 1995 года. Несколько раз вызывали в администрацию Президента, и каждый раз я отказывался от этого предложения.

— Это почему?

— Тут несколько моментов. Во-первых, из-за щепетильности. Объяснял, что у области есть действующий руководитель, и в корне неправильно вести какие-то переговоры за его спиной. Мне в ответ говорили, что человек не справляется, но я продолжал стоять на своем.

Был и еще один момент. Личный. Уходить с благополучного города, коим в то время стал Череповец, — с хорошими дорогами, развитой культурой, промышленностью, с города богатого и самостоятельного, где была развита система местного самоуправления, где сложилось демократическое общество, мне категорически не хотелось. Уважение горожан было получено.

Достаточно сказать, что в область я ездил максимум раз в квартал на совещания, а то и реже. К тому же уже был членом Совета Федерации, победив в 1993 году на прямых выборах в паре с Николаем Подгорновым. Да и знал, в каком состоянии находится область, так что переходить на управление разваленной экономикой не хотелось.

— Но согласились!..

— Согласился, потому что был воспитан в духе гражданской ответственности. Весной 1996 года подводились итоги конкурса «Лучший мэр-95». Я попал в число 25 мэров, удостоенных приема президента. И на этом мероприятии руководитель Администрации президента Александр Юрьевич Петров подвел меня к Борису Николаевичу: «Вот Позгалев, Вологодская область, вы давали задание…»

Ельцин меня знал, знакомы были с пуска пятой домны, когда она строилась, он приезжал в Череповец несколько раз, а я тогда отвечал за охрану труда на ЧМК. В общем, знакомы, но не настолько близки, чтобы он мог как-то обо мне судить. Когда Петров сказал, что я отказываюсь, Ельцин категорично отрезал: «Ты давай не ломайся, как кисейная барышня. Нет времени. Соглашайся, и надо работать. Кроме тебя, некому».

— И для Вас слова главы государства стали приказом?

— Да, именно так. А 23 марта вышел Указ президента. Меня, кстати, тогда активно поддерживали журналисты Панцырев, Муртазин, Владимир Лопатин… Они и приехали ко мне с факсимильным оттиском этого указа, в рулон скрученным. Это было в субботу: «Вот, Вячеслав Евгеньевич, приступайте! Я отвечаю: «Нет, ребята, партизанщиной заниматься не хочу, все должно быть официально».

В понедельник утром позвонил в Вологду, сказал, мол, Николай Михайлович, так и так, надо нам как-то с вами вопросы с передачей власти решать. Он в ответ: «Не выдумывай!.. Хотя ладно, приезжай, я тебе на первом этаже дам комнатенку, посидишь недельку, а за это время все утрясется, и ты вернешься к себе. Я ответил: «Воля ваша». И позвонил в Администрацию президента, доложил, что не допускают к исполнению обязанностей. После этого последовали приказы из Москвы в УВД, ФСБ и прокуратуру области, а мне позвонил Николай Владимирович Головкин (начальник областного УВД. — Прим. ред.) со словами: «Я получил приказ привести вас к власти. Приезжайте!»

Сел в машину, приехал. Головкин встретил на въезде в город, на КПП, заехали сначала к нему, выпили по чашке чая (я так понял, это он дал паузу Николаю Подгорнову собрать вещи), а после этого мы пришли в Администрацию.

…В кабинете было пусто, вообще пусто! И я сказал: давайте так, ребята, собирайте комиссию, делайте проверку, чтобы был акт приема-передачи, чтобы потом никто не говорил, что документ какой-то пропал или стул. И вот так, в пустом кабинете я сел за стол и стал думать, что делать дальше.

— Вячеслав Евгеньевич, первые шаги на посту губернатора помните?

— Трудно было. Это в городе мне все было понятно, а область — совсем другой организм. Поэтому сначала попросил собрать администрацию. Пришел в зал, где сидели замы, начальники департаментов, и говорю: «Вот, уважаемые, так случилось, что я буду теперь возглавлять область, если кто-то хочет уйти сам, — пожалуйста, но объясните мотивы, а я параллельно буду смотреть, как вы работаете, и после выборов — и президента, которые были намечены на июнь, и своих — определюсь, кто останется». Полгода никого не трогал: все работали, а я знакомился с департаментами, отделами, руководителями предприятий, общественных организаций… Вникал. И только в октябре, по итогам прямых выборов, стал первым всенародно избранным губернатором.

— И как быть первым?

— А мне по жизни почти всегда приходилось быть первым. Первым всенародно избранным мэром, первым всенародно избранным депутатом Совета Федерации, первым самым молодым начальником цеха и начальником участка. Но «корона» не жала. Это лишь придавало уверенности в себе. Это были действительно всенародные выборы: никаких политтехнологий мы тогда не знали, политтехнологов не было, все было предельно честно и открыто.

— Это первые шаги, а первые задачи?

— А первой задачей было снять правдивую информацию о реальном положении дел, которое либо скрывалось, либо замалчивалось. Ситуацией власть не владела, управления фактически не было, регион разваливался на глазах…

Область я принял, когда государственный долг был равен двум годовым бюджетам. Вот это были времена! Пенсии не платились по полгода, зарплата тоже. Задержка по выплате детских пособий была двухгодичная.

Следующим шагом стала разработка стратегии. Было так: первые два года принимались неотложные меры, потом три года мы отпускали на формирование стратегии развития области, следующие пять — становление на ноги на основании сверстанного плана. Потом уже план был и семилетний, потому что горизонты планирования все отодвигались и отодвигались: экономика развивалась стабильно, предсказуемо, и ситуация была просчитываема.

— Явное противостояние между Вологдой и Череповцом оно ведь именно из-за Вас началось, когда Вы стали перевозить свое бывшее окружение в областную столицу. Вы, получается, родоначальник моды...

— Вот тут сразу отрицаю: противостояние было всегда. Причем очевидным и унизительным для Череповца. Когда приходили, например, яблоки, о которых мы договаривались по бартеру с Молдавией, то Вологда на правах столицы забирала себе лучшие, а худшие отправляла в Череповец. Или партию обуви делили так, что Череповцу доставались женские сапоги 45 или 35 размера, а ходовая часть оставалась здесь.

Противостояние было очень сильным. Бюрократия, в худшем смысле этого слова, была настолько очевидной, что это уже просто мешало работе. Поэтому я решился на неординарный шаг, попросив Армена Джигарханяна привезти фильм Сергея Газарова «Ревизор». Мне хотелось показать Вологде ее лицо: засилье чиновничества, кругом коррупция, поэтому я и цель себе поставил — сблизить два города, пойти на сближение культур, экономик и людей. А как известно, сложение сил увеличивает возможности региона.

— И съемочная группа приехала?

— Да, не было только Михалкова. В «Русском доме» бесплатно собрали всю элиту: прокурор, судья, чиновники, предприниматели, общественность… И я такого никогда не видел, чтобы во время киносеанса зрители аплодировали, а тут — хохот, хлопки в ладоши и… финальная сцена, когда на экране бегут крысы, а за ними в кадре появляется Михалков и говорит: «Над кем смеетесь, господа, над собой смеетесь!»

Включается свет, выходит Армен Борисович: «Ну как, фильм понравился?» В зале — одобрительный гул. А он говорит: «Я рад, потому что мне позвонил Вячеслав Евгеньевич и попросил привезти «зеркало», чтобы показать чиновникам их лицо». И вот тут в зале наступила тишина. Я думаю: «Ну все, крышка мне! Скандал!» Выбегаю на сцену со словами: «Не обижайтесь, давайте бороться с недостатками методами кинематографа, с помощью сатиры и юмора…»

И мы начали открытую политику двух городов, хотя раньше череповецких артистов в Вологду даже не пускали — ни театры, ни творческие коллективы, считая, что Череповец — это провинция, глухомань. Снобизм из вологжан тогда просто выпирал. Хотя уже были в городе и симфонический оркестр, и Камерный театр, и хор Зуева, и детский музыкальный театр, оркестр Перевозниковой. Все эти коллективы были созданы при мне. Мне так стало обидно, что вологжане, не зная этого, так поверхностно судят о Череповце. И очень хотелось, чтобы это противостояние ушло в прошлое.

— Вячеслав Евгеньевич, и все-таки о Вашем окружении, о тех людях, которые перешли на работу в Правительство…

— За 15 лет моей работы в области я привез из Череповца только 22 человека. Все. И делали мы по-честному: там квартира продавалась или сдавалась, здесь покупалась или снималась. Какая-то компенсация была положена, но только на одного человека.

В Вологде на тот момент «вождей» не было, все как-то оборвалось на Парменове. Естественно, нужны были сильные фигуры, грамотные специалисты. Те, в ком я мог быть уверен и в плане квалификации, и в организаторских способностях. И не забывайте, что часть руководителей осталась — Костыгов, Поромонов, Микконен и другие.

— Область шла в гору, все работало, все и вся были довольны: у бюджетников — доплаты, у ветеранов — льготы, регион — в первой десятке всевозможных рейтингов, Вы сами — среди губернаторов-тяжеловесов… Когда и что пошло не так?

— Первый удар был нанесен в 98-м году, когда случился кризис. И из всех последующих он был самым тяжелым: тогда встала половина промышленности. Второй — в 2008 году, когда экономика области потеряла 40% производства, бОльшие потери были только во время Великой Отечественной войны. Конечно, это не могло не сказаться на доходной части. И если, скажем, «Северсталь» заплатила в 2008 году 11 миллиардов рублей налог с прибыли, то на следующий год не заплатила ничего. К нашему счастью, на тот момент мы довели долю металлургов в бюджете с 80 до 28%.

И так, дважды серьезно споткнувшись, к 2010 году мы восстановили работу промышленности. Да, пришлось поработать дни и ночи. И я не преувеличиваю. В 2009 году все Правительство уже 2 января было на работе: никаких выходных, праздников… В итоге была разработана четкая программа восстановления экономики. Да, не восстановили экономические показатели, но все предприятия работали.

Был составлен график погашения задолженности, который позволял к 2015 году свести госдолг до 30% от собственных доходов. И мы этот график выполняли. За это время ни одну льготу не закрыли. Я вообще не мог себе представить, как можно стариков, инвалидов лишить льгот, которые были ими заработаны. Тем более, мы были второй областью после Москвы по социальной защищенности населения.

Поэтому, уходя в 2011 году, я был уверен и спокоен: оставлял работоспособную область с хорошим авторитетом на уровне федерации; область, которая была донором федерального бюджета. Может быть, не самым крупным, но все же донором. Мы гордились тем, что не сидим на шее у государства. И никаких субсидий или трансфертов мы не получали. Вот до 2000 года — да, это действительно было.

Кстати, добрым словом нужно вспомнить Александра Лифшица, который дважды нам серьезно помог. Сначала в статусе помощника президента, когда нам 40 миллиардов выделили в тех деньгах, а затем уже будучи министром финансов — еще 100.

Отдать должное надо и Алексею Мордашову, как бы ни было сложно, мы всегда работали рука об руку. Когда в 97-м мы спасли «Северсталь», он это хорошо запомнил, поэтому и когда нам было трудно, откликался.

Накануне принятия бюджета всегда встречались, выверяли цифры, планировали действия, и не было случая, чтобы Алексей Александрович не выполнил своих обязательств или не пошел навстречу региону. Это была продуктивная и конструктивная работа губернатора и руководителя металлургического холдинга.

— Вячеслав Евгеньевич, хотелось бы еще о ярмарках поговорить. Недавно в Интернете наткнулась на фразу, что и вспомнить, кроме праздников Коровы, Коня да Деда Мороза, за время Вашего 15-летнего правления больше нечего...

— Отвечу так. Всегда считал и буду считать, что все наши проблемы растут из бескультурья и низкого образования, а не из экономики или системы управления. Поэтому первыми в стране мы приняли закон о центрах традиционной народной культуры с тем, чтобы максимально поднять самосознание населения. А сделать это в исконно русском регионе с богатейшей историей можно только обращаясь к самым корням. Так что районные праздники — это не блажь, не гульба, а восстановление традиций и обычаев народа.

Скажем, что значит Праздник топора? Это было соревнование лучших плотников области, где собирались уникальные мастера и делились своими секретами. Мы всего за день построили Обыденную церковь в Семенково, я неделю перед этим ходил тренироваться и горжусь тем, что 11-й венец в этой церкви срублен моими руками. Уважение к человеку труда — это разве блажь?

Или Праздник пива, который проводили в Никольске, где традиционно развита культура пивоварения. Но культура — это не «свари и выпей». Собирается сход деревни, решается, сколько варить, в складчину несут кто — солод, кто — бочки, а варит одна семья, которая считается центровой. Целый обряд: танцуют, песни поют… К людям возвращается историческая память, уважение к своим предкам, к истории и быту своих родных мест.

А Праздник лодки в Усть-Кубинском районе? Мы же возродили забываемое всеми искусство строительства деревянных лодок. И эти праздники живучи, востребованы, а для мастеров — еще и заработок. Я один три лодки там купил, обеспечив себя и соседей хорошими плавсредствами.

Костры Леденьги, Праздник валенка, Праздник коровы — главной кормилицы крестьянина, тем более для Вологодчины с ее брендом как молочным, так и масляным… А Фестиваль щей и соревнования кузнецов в Устюжне, куда для состязаний в железном промысле съезжается народ не только из России, но и из Прибалтики, Финляндии?

И в основе каждого такого праздника, которые любимы людьми, признаны ими, лежат исторические традиции, характерные именно для этой территории. Десятилетиями область была разобщена — дорог не было, каждый район варился в собственном соку… Президент недавно поддержал наш фестиваль «Деревня — душа России», а чуть раньше узнал об опыте Хохлово под Кадуем, где за счет того, что появился центр традиционной народной культуры, была преступность среди молодежи ликвидирована. Это не польза? На мой взгляд, огромная, как и дань уважения к народу, который живет и работает на земле.

— Вячеслав Евгеньевич, ваш уход был неожиданным даже для "команды Позгалева", а про журналистов и говорить нечего. Буквально за полгода до отставки Вы признались, что при желании можете быть «пожизненным губернатором». И все-таки ушли. В одночасье. Объявив о своем решении в «Твиттере» и не предупредив никого.

— На самом деле было так. Нас собрали на совещание у Суркова, где были главы 37 субъектов, которые не лучшим образом отметились на выборах. Тогда сильно рванули эсеры, которые отобрали солидный кусок голосов, но это говорит не только о наших неудачах, но и о выборе населения, которое, привыкая к устойчивости, ждет каких-то перемен.

И я откровенно сказал Владиславу Юрьевичу: конечно, мы проиграли в технологиях, работая дедовским способом — от двери к двери, палатки, газеты… Плюс я всегда считал, что лучшим аргументом на выборах являются дела: дороги, мосты, жилье, детские сады, социальная защита населения, а не пиар-технологии и прочие новшества, которые пришли в избирательные кампании.

Но мы полностью забыли, что есть такая площадка как Интернет. Когда я потом посмотрел, что на самом деле было выложено в Интернете о «Единой России», то сам бы голосовал против, настолько правдивыми выглядели эти жутчайшие провокации.

Мы тогда сработали на «троечку», претензий к нам по большому счету не было, но это был проигрыш, особенно для меня. И это нужно было признать. Нам говорили, что «надо извлечь уроки из того, что произошло, не допустить новых ошибок», а я почувствовал, что в области обстановка неустойчивая в плане настроения людей и счел, что рисковать выборами главы государства, намеченными на март 2012 года, не имею права.

Поэтому прямо на совещании принял решение, что должен сделать этот шаг сам, должен уйти, с тем чтобы показать людям, что мы провели честные выборы без вбросов и каруселей, за что меня потом даже на Болотной площади хвалили, чем вызвали недовольство в Администрации президента.

В общем, подошел к Суркову после совещания и говорю: «Владислав Юрьевич, отпустите. Я первый в списке в Госдуму, считаю, что трудоспособность еще высокая, знания и опыт есть, могу быть полезным, работая там». Он ответил, что доложит Медведеву, а вечером перезвонил: «Президент вас услышал, пишите заявление». Это было в четверг вечером. В пятницу я полетел в Санкт-Петербург, в полпредство, доложить о принятом решении и, уже сидя в аэропорту, в ожидании рейса, написал об отставке в «Твиттер». Об этом не знал никто, даже жена.

В полпредстве тоже был шок, а может, несколько покоробило, что решение ни с кем не согласовывал. Так или иначе, я единственный губернатор, у кого написано: «принять добровольную отставку». Остальные были уволены.

— Фраза "Позгалев, верни долги" впервые прозвучала на думской кампании 2011 года, но в качестве "знамени" оппозиция стала ее использовать именно после отставки: митинги, посты, настоящие проклятия в ваш адрес: «разорил область, сбежал в Госдуру...» А в ответ — ни одного публичного слова в защиту.

— Так всегда бывает. Такова человеческая природа. Лужков говорил, если «его кто-то тронет, вся Москва встанет». Не встала. Против ветра идти никто не хочет. Да и идея эта показалась привлекательной — списать на одного Позгалева проблемы области.

— А были те, кто сразу струсил и предал?

— Да, двое. Один человек из собственной администрации, второй — из коммерческих структур. Не сужу их строго. Человек слаб. И так было всегда. Помните, у Асмалова: «Пока цари на троне, с царями все в ладу…»

— Государственная Дума какой урок дала и чему научила?

— Во-первых, Дума показала, что изнутри у нее совсем иной облик, чем тот, что рисуют СМИ. Там абсолютное большинство людей порядочных и грамотных. Есть, скажем так, и экстравагантные. Как тот же Митрофанов, за которого Вологда голосовала, и который сбежал за границу. И что-то не торопится приезжать и отчитываться перед вологжанами, которые ему поверили и которых он обманул, накормив обещаниями.

Но если отщепенцы и попадаются, то не сами по себе. Мандаты им не ЦИК выписывает, их народ избирает, население. Но это не большинство, единицы, это скорее исключение, чем правило. А вообще говоря, в моем представлении, Дума — это точный слепок нашего общества, в котором есть все: и гении, и прохвосты, и порядочные, и нечестные.

А что касается урока… После бурной активной деятельности на посту губернатора я погрузился в тишину. И понял, что это не мое. Моя судьба — не кабинетная работа. Мое — это люди, производство, земля, и, как говорил Маяковский, «…в нашей буче, боевой, кипучей, и того лучше».

Но это не значит, что годы в Думе я провел зря или без пользы. Работаю добросовестно: соавтор около восьми десятков законов, создал Экспертный совет при думском Комитете по промышленности, чтобы заниматься лесными проблемами.

А главная задача, которую я сам себе поставил, — это принятие закона «О промышленной политике», который больше десяти лет существовал только как проект, а сейчас он принят. И я горжусь тем, что принят с моим участием.

Кроме того, был оценен по депутатской активности в регионах, став 4-м во всей Государственной Думе и третьим среди фракции «Единая Россия», вхожу в «Золотую сотню» людей, которые, по мнению экспертов, должны были бы продолжить работу в парламенте следующего созыва; получил там государственную «Золотую медаль», благодарственные грамоты от Председателя ГД и Совета Федерации.

— Вячеслав Евгеньевич, в Думу на второй срок Вы не идете, заявили об этом еще прошлой осенью. Но без работы сложно Вас представить: все выходные, как и раньше, у себя в кабинете, в вологодской приемной. Это интервью мы тоже записываем в субботу, в канун Масленицы, а могли бы сидеть дома да блины печь…

— Я умею делать почти все. И испытал в жизни все. Как говорил Хемингуэй, только не рожал. Лучший отдых — смена занятий, а работа — это смысл жизни. И я не рисуюсь. Я действительно получаю удовлетворение в том, чтобы помогать людям. И области.

Вот стал разбираться с ситуацией по давно сгоревшему Дому городничего в Устюжне. Собрали деньги на надгробный памятник Василию Ивановичу Белову в Тимонихе. Серьезно пополнили фонд детской библиотеки в Великом Устюге. Обновили интерьер в музее Рубцова в Николе. Нашли средства на покраску подводной лодки в Вытегре. Шесть кубов леса привезли в усадьбу Спасское-Куркино, чтобы восстановить там деревянные мостки возле старинного пруда. Недавно встречался с вице-премьером Дмитрием Козаком, чтобы начать рубить «гордиев узел», в который попал вологодский Дворец культуры железнодорожников… Это только из последнего.

Кто меня тянет во все это лезть? Казалось бы, сиди себе спокойно да в ус не дуй. Но мне действительно нравится этим заниматься, поскольку я привык видеть результаты своего труда.

— Значит, есть жизнь после пенсии?

— Мне в этом году исполнится 70. По закону после этого возраста работать на государственной службе нельзя, поэтому буду искать себя на общественном поприще и продолжать делать то, что умею. Если и сейчас по одному телефонному звонку меня принимают и министры, и вице-премьеры, думаю, что этот потенциал еще сможет принести пользу области. А как я при этом буду называться, почетный пенсионер или чей-то советник, значения не имеет.

Марина Липина, Премьер №11

                   Блиц:

Главное достижение на посту губернатора

Вывел область из депрессивного состояния в регион-донор. И бесконечно гордился, что мы не сидим на шее у государства, а зарабатываем. Сами. Это стоило большого труда, но этого удалось добиться.

Главное разочарование от власти

Классики оказались правы. Я об обществе думал лучше. Романтик я или утопист, считайте, как хотите.

Любимое изречение

Слова Джона Кеннеди: «Американцы, не думайте о том, что вам должна Америка, подумайте о том, что вы ей должны». И если каждый из нас подумает о том, что он должен России, Россия станет богатым и самодостаточным государством.

Любимый политик

Евгений Максимович Примаков.